Последний тамплиер - Страница 93

Он повернулся к Бруньоне и просто ответил:

— Да.

ГЛАВА 72

Легкий юго-восточный ветер гладил воду у борта «Савароны», поднимая прозрачный соленый туман. Тесс, стоя на корме переоборудованного траулера, чувствовала на губах вкус соли. Она наслаждалась утренней морской свежестью и безмятежным покоем вечеров. Труднее оказалось пережить долгие часы от восхода до заката.

Им посчастливилось — «Саварону» нашли быстро. Спрос на подводные исследовательские аппараты в последние годы необычайно возрос, и от Карибского моря до побережья Китая все меньше оставалось свободных судов и все выше — цены на них. Кроме гидробиологов, океанологов, нефтеразведчиков и киношников, снимающих документальные фильмы, появились еще две группы нанимателей: ныряльщики-экстремалы — толпы людей, готовых платить десятки тысяч долларов за возможность потрогать рукой «Титаник» или погреться в гидротермальном источнике на глубине 8000 футов под Азорами, и искатели сокровищ, или, как они сами себя именовали, «коммерческие археологи».

Если-бы не Интернет, им бы ни за что не найти подходящего судна. Но, как бы то ни было, созвонившись с владельцами, Венс и Тесс совершили короткий перелет в афинский порт Пирей, где стояла «Саварона». Ее капитан, высокий греческий красавец-авантюрист по имени Георг Рассулис, пропеченный солнцем, казалось, до самых костей, смог принять предложение Венса из-за сбоя в расписании. Он собирался взять на борт компанию историков и кинодокументалистов, намеревавшихся отыскать в Эгейском море затонувшие персидские триремы, но вышла задержка. Поэтому он смог на три недели предоставить свое судно в распоряжение Венса, хотя и уверял, что за три недели ничего не успеть. Экспедиция, искавшая персидский флот, арендовала корабль на два месяца, да и того было явно мало для поисков, напоминавших более всего поиски иголки в стоге сена. Впрочем, ни одна экспедиция не располагала тем, что было в руках у Венса, — астролябией, показания которой, как он надеялся, должны были сократить участок поисков до десяти квадратных миль.

Венс объяснил Рассулису, что они ищут корабль крестоносцев, и намекнул, что на борту могут оказаться золото и другие ценности, вывезенные из Святой земли при падении Акры. Заинтригованный капитан нехотя согласился взять их на борт. Энтузиазм профессора, твердо уверенного, что за пару недель они успеют обнаружить останки «Храма сокола», был заразителен, да и жадность сделала свое дело. Требование Венса соблюдать высочайшую секретность было для него не внове — капитан уже имел дело с охотниками за сокровищами, занимающимися коммерческой археологией, и привык к таинственности. Учитывая, что он выторговал для себя долю найденных сокровищ, капитан и сам был заинтересован в том, чтобы избежать вмешательства посторонних. Он предложил Венсу тралить участок поисков не дольше нескольких часов подряд, после чего переходить к другим, ложным участкам, чтобы сбить с толку возможных наблюдателей. Венс счел его план очень удачным.

Теперь Тесс пришлось вспомнить — в последний раз она испытывала подобное во время той подводной экспедиции у берегов Египта, когда Клив Эдмондсон так неловко пытался за ней ухаживать, — что процесс траления требует большого терпения, а запасы терпения у нее подходили к концу. Ей отчаянно хотелось узнать, что же за тайна скрывается под мягкой зыбью, качавшей их судно. Тесс верила, что разгадка совсем рядом. Она чувствовала ее близость и оттого так тяжело переносила ожидание.

Шли часы за часами, она уходила в свои мысли, отрешенно провожая взглядом два троса кабелей, уходивших с кормы судна в пенный след на воде. Один тянулся от низкочастотного плавучего сонара, отмечавшего каждое заметное возвышение морского дна; второй шел к квантовому магнитометру, который должен был реагировать на железные части разбитой галеры. За прошедшие дни пару раз поднималась ложная тревога. В обоих случаях тревогу вызывал сонар, и под воду спускали управляемый аппарат, названный «Дори» в честь рассеянной рыбки из «Поисков Немо». И оба раза Венс с Тесс бросались в рубку «Савароны» с бьющимися в надежде сердцами. Они сидели, прикованные взглядами к мониторам, на которых возникали призрачные изображения, переданные камерами «Дори», и заранее рисуя в воображении полные оптимизма картины, пока не становилось ясно, что сонар нашел не то: в первый раз это оказалась скала размером с корпус корабля, а во второй — остатки современной рыбацкой лодки.

Время проходило в ожидании и надежде. За несколько дней Тесс перебрала в уме последние дни своей жизни. Она невольно вспоминала цепочку событий, приведших ее сюда, в море, за шестьдесят километров от турецкого берега, вместе с человеком, затеявшим вооруженный налет на музей, погубившим несколько жизней. Ей не давало покоя последнее решение: бросить Рейли ради Венса. Нелегко было заглушить в себе чувство вины и раскаяния и частые приступы паники — желание любой ценой сбежать с судна. Но с каждым прошедшим днем приступы тревоги затихали. Временами ей удавалось убедить себя, что она поступила правильно, что цель оправдывала средства. Не только для нее — хотя, как она и говорила Рейли, подобное открытие пошло бы на пользу ее профессиональной карьере, а стало быть, и упрочило их с Ким финансовое положение, — но и для миллионов других. Но в глубине души она понимала, что оправдываться бессмысленно. Она поступила так потому, что иначе поступить не могла.

Единственное, с чем она никак не могла справиться, — это с тревогой за Рейли. Тесс постоянно думала о нем. Гадала, как он и где он сейчас. Вспоминала, как бросила его, сбежав по-воровски, ночью, и не находила себе оправдания. Это было неправильно, ужасно неправильно, и Тесс это знала. Она рисковала его жизнью. Оставила его одного — беззащитного перед неизвестным стрелком. Как могла она поступить настолько безответственно? Если бы знать, что с ним все в порядке; если бы извиниться перед ним, попробовать объяснить свой поступок — она с болью сознавала, что исправить ничего уже нельзя, что после этого удара между ними все кончено, во всяком случае для него. В то же время признавала она и правоту Венса: люди, которым Рейли готов был передать их открытие, похоронили бы его навсегда, а этого Тесс перенести не могла. «Как бы ни обернулось дело, — думала она, — разрыв был неизбежен, и разделило нас, как ни странно, то же дело, что свело вместе».